История храма

Село Чанки (или, как его называли в старину, Чаянка) получило название, вероятно, от р. Чаянки.

В писцовых книгах XVI в. записано: «В Большом же стану вотчина владыки коломенского… за Москвою рекою село Чаянка, а в нём церковь Введение Пречистые Богородицы, древяна, клецки».

Во владении коломенских епископов село оставалось до 1764 г., до секуляризации монастырских и архиерейских населённых вотчин. Село стало казённым.

Издавна стоявшая здесь деревянная церковь сгорела весною 1817 г.

В с. Чанках пожар уничтожил деревянную церковь Введения Пресвятой Богородицы вместе со всей утварью и документами, хранившимися в ризнице.

Обстоятельства этого происшествия были изложены в прошении старосты казённого с. Чанок, Парфеньевской волости, Василия Артемьева и бурмистра деревень Амеревой и Хорошово, принадлежавших генералу Павлу Артемьевичу Левашову, Миняя Иванова, поданном 20-го марта 1817 г. преосвященному Августину, епископу Дмитровскому:

«С горестью и крайним нашим прискорбием, яко осиротевшие чада, лишившиеся дому Божия со всем его украшением и боголепием, припадаем к стопам Вашего Преосвященства и всенижайше доносим. Сего марта 16-го дня в селе Чанках были в церкви отслужены священником с причтом должная служба и похороны: погребли в сельце Хорошово женщину, ходил священник с причтом потом на поминовение в дом к родственникам умершей, а после, оттуда возвратясь, ещё похоронил младенца. По осмотре церковным старостой, чтобы огню не осталось, вышли вон и заперли церковь. После этого, в коротком самом времени, закричали, что горит церковь, 

народ вдруг, который был дома, побежали, с чем было только возможно к вспоможению оной. Но, уже подбегая к оной, видно было, что снаружи ничего, а внутри горит, и начали двери и окошки отбивать, но никак невозможно было вспомоществовать: дым величайший и огонь, во внутренности оной усилившись, никак не допускал. Вся церковь, со всеми украшениями, святыми иконами и со всем имуществом сгорели».

Осталась только каменная колокольня, стоявшая отдельно от деревянной церкви. В своём прошении староста и бурмистр просили также прислать к ним священника и диакона, хотя бы для служения утрени и часов, на что, по их уверению, имелось подходящее помещение.

Одновременно они просили перевести от них куда угодно прежних священника и диакона. Их обвиняли в безмерном пьянстве, буйстве и прочих бесчинствах, которые и привели, якобы, в конечном итоге, к пожару в церкви и общему неустройству приходской жизни.

В свою очередь, призванные к ответу священник и диакон утверждали, что вина их преувеличена многократно вследствие того, что между крестьянской общиной и причтом давно уже шёл спор по поводу якобы захваченной «усильно» крестьянами с.Чанок части сенокосного луга, принадлежавшего причту храма.

После долгого разбирательства просьба крестьян была уважена, священника перевели в Звенигородский уезд, а вот диакон, Карп Иванов, остался. Он предпринял оригинальный способ оправдания себя, собрав и представив несколько десятков свидетельств, подтверждённых подписями самых разных лиц, представителями разных сословий, о том, что подписавшиеся знают его как человека порядочного, набожного, поведения трезвого. Не последнюю роль сыграло и то, что священником на место переведённого был назначен о.Сергий Петров, приходившийся троюродным братом диакону, пономарём же поступил сын диакона Карпа, Иван Карпов. 

Крестьяне решили строить новый каменный храм.

2 апреля 1817 г. они написали прошение управляющему Московской митрополией высокопреосвященнейшему Августину, архиепископу Дмитровскому, предоставив план новой церкви: «Просим вновь нам каменную церковь в селе Чанках на месте сгоревшей, по означенному плану построить дозволить, а при том приказать дать нам книгу для сбору на построение новой церкви, потому как все церковные суммы сгорели вместе с церковью».

Прошение от имени всего прихода было подано церковным старостой Василием Тимофеевым, крестьянином с. Чанок, мирским старостой Василием Артемьевым и представителями крепостных помещика Левашова, бурмистром Миняем Ивановым и старостами сельца Хорошова и д. Амеревой Денисом Перфильевым и Миняем Лукьяновым.

Практически все руководители крестьянской общины, как помещичьи, так и казённые, были неграмотны. Во всех документах, требовавших подписи, указывалось, что за них кто-либо из грамотных односельчан «руку приложил». 

В архивном деле сохранилось описание прихода церкви с. Чанок того времени, в справке из Московской Духовной консистории перед этим в последний раз сведения подавались в 1813 г.

В нём было указано: «Приходских дворов 230, в том числе и священноцерковнослужительских 4 двора, в тех дворах мужеска пола 356, женска пола 337. Оный приход генерала Павла Артемьевича Левашова и экономического ведомства».

Прошение было рассмотрено и 30 апреля от архиепископа Дмитровского Августина дана была им храмоздательная грамота: «Божией Милостию! Просили нас, Коломенской округи Парфеньевской волости, села Чанок, церкви Введения Пресвятой Богородицы прихожане, о дозволении им, вместо сгоревшей, минувшего марта 1-го числа, в показанном селе Чанках, деревянной церкви, построить вновь каменную, в том наименовании, на предназначенном месте, своим коштом. Как по учиненой в 

Московской Духовной Консистории справке препятствия тому не оказалось, то сего ради и благословили мы приходским людям построить в означенном селе Чанках, вместо сгоревшей, новую церковь Введения Пресвятой Богородицы, каменным зданием, алтарём на восток, по подобию прочих святых церквей, доброй и благопристойной архитектурою, по апробированному нами плану. Престол поставить в указанную меру: в вышину аршина и шести вершков и со доскою, так же и жертвенника, а шириною и длинною, по мере алтаря. И по построении убрать церковь святыми иконами и прочим церковным благолепием. А когда построена и всем приличествующим удовольствована будет, тогда просить нас и о освящении оной. С приобщением именного реестра церковной утвари, яко то: ризнице; сосудам и прочему к отправлению священнослужения принадлежащим вещам, о чем им, приходским людям сия наша архиерейская грамота храмоздательная в царствующем граде Москве дана апреля 30 дня 1817 года». 

Следует отметить, что крестьянская община действовала без всякой указки, сама. Нигде не упомянуто ни одного начальствующего лица, кроме выбранных из среды самих крестьян за исключением, пожалуй, бурмистра помещика Левашова, который, впрочем, заметной роли в этом деле не играл.

Построение храма было начато с того, что чанковские прихожане снарядили и отправили ходоков к самому императору, просить помощи в строительстве храма! С прошением пошли поверенные от прихожан: экономический крестьянин Степан Григорьев сын Симонов и крестьянин помещика Левашова Иван Кириллов сын Сарычов.

Они, как сказано в письме управлявшего тогда делами духовными, князя Александра Голицына, обращенном к архиепископу Августину: «Утруждали Государя Императора просьбою о пожаловании пособия от Монарших щедрот на построение в том селе Чанках церкви, на месте прежней, сгоревшей в 1817 г. Причем представили план новой церкви, за подписанием Вашего Преосвященства. В следствии доклада моего, Государь Император, всемилостивейше соизволил пожаловать на сей предмет 

1000 рублей, которые препровождены для сего к Вашему Преосвященству».

Получено это послание было 11 января 1818 г., и в Чанки было послано уведомление, называемое «сыскная», по получению которой священнику и старосте церкви предписывалось немедля явиться в Московскую консисторию для получения денег, пожалованных императором. Что ими и было сделано 4 марта 1818 г.

Всех расходов даже такие большие деньги, какими были в ту пору 1000 рублей, при построении каменного храма, покрыть не могли. Крестьяне просили выдать им книгу для сбора денег на построение храма. Это была обычная практика сбора средств на подоб ные цели, и вряд ли этот момент заслуживал бы особенного внимания, если бы не целый ряд условий, оговаривавшихся при выдаче этой книги. Её выдали в мае 1817 г. в Московской Духовной консистории крестьянам Василию Тимофееву и вотчины действительного статского советника П.А. Левашова, деревни Хорошово крестьянину Савелию Прокопьеву. Они обязались «сданной из Консистории книгой для испрашивания добровольных даяний на построение в 

означенном селе вместо сгоревшей деревянной новой каменной церкви» собирать только в Московской епархии и ни в какой другой, сроком на год. Книгу никому не передавать. По окончании годичного срока для счёта и свидетельства записанных в ней денег представить в Консисторию. А собранные деньги в приходно-расходные книги занести особой статьёй и употребить только на тот предмет, на который были собраны».

К осени 1820 г. была построена каменная церковь. Она была снабжена всем необходимым для богослужения: священные сосуды серебряные с позолотой внутри, водосвятная чаша — медная лужёная, купель-деревянная.

В приходе насчитывалось до 1300 душ мужского пола, но богатых не было. Церковь долго не ремонтировалась. Наконец в 1883 г., 20 февраля, открылось приходское попечительство для исправления храма. За 10 лет собрали 4500 рублей. Причт церковный издавна состоял из священника, диакона, дьячка и пономаря, в конце XIX в. — из священника, диакона и псаломщика.

В 1882 г. к церкви с. Чанки переведён священник Василий Петрович Зернов (род. 1839).

Он родился в Москве, был сыном служащего в ведомстве Московской Синодальной типографии, в 1862 г. окончил Вифанскую семинарию по 2-му разряду. В 1864 г. произведён во диакона к Ильинской церкви с. Васильевское-Скурыгино Подольского уезда (ныне в Чеховском районе). В 1870 г. рукоположен во священника к Благовещенской церкви с. Бибирево Московского уезда (ныне в границах Москвы). В 1882 г. переведён в с. Чанки. В 1884 г. утверждён законоучителем в Хорошевском земском училище, в 1887 г. — в Чанском земском училище. С 1888 г. вёл воскресные и праздничные собеседования в своём приходе. У о.Василия и его жены Марии Степановны было пятеро детей: Сергей (учитель в Старо-Голутвинской монастырской церковноприходской школе), Дмитрий, Елизавета, Степан, Любовь.

В 1897 г. диаконом в храме с. Чанок был Евгений Васильевич Орлов, псаломщиком — Николай Иванович Алексинский.

Церкви принадлежали деревянная сторожка и сарай. В 1915 г. был построен дом для священника, в 1903 г. для диакона, в 1912 г. для псаломщика.

В церковной библиотеке находилось 80 книг.

К церкви были приписаны две часовни: каменная, построенная в 1864 г. в д. Хорошово, и деревянная — в д. Амерево. Церковная школа помещалась в доме Бобренёва монастыря.

В приходе церкви были три земские школы: в с. Чанках (с 1887), д. Хорошово (с 1884), и д. Амерево (с 1898).

С 1914 г. церковным старостой был избран крестьянин Фёдор Андреевич Самойлин (в 1916 г. ему был 61 год).

В 1913 г. к Введенской церкви с. Чанок был рукоположен во священника Пётр Степанович Третьяков (в 1916 г. ему было 35 лет).

Петр Степанович Третьяков (1881-1956/май) родился в селе Успенское Звенигородского района. Его отец Степан Семенович Третьяков был священником в церкви с.Успенское. Петр Степанович окончил Дровнинскую Духовно-учительскую семинарию в Гжатском уезде Смоленской губернии (ныне в Можайском районе Московской области). В 1900 г. назначен учителем церковноприходской школы с. Иславского Звенигородского уезда. В 1902 г. переведён в Аббакумовскую второклассную школу Верейского уезда. Прослушал курсы для учителей второклассных школ при Харьковской семинарии (в 1902 г.). В 1902 г. переведён в Чашниковскую образцовую школу Московского уезда, с того же времени состоял учителем пения и регентом в Чашниковской второклассной школе, в которой в 1904 г. назначен учителем, а в 1906 г., временно, исполняющим обязанности заведующего, в 1907 г. старшим учителем. В 1911 г. награждён серебряной медалью на Александровской ленте с надписью «За усердие» по народному образованию. В 1913 г. рукоположен во священника к храму с. Чанок, в том же году назначен законоучителем в Бобренёвской церковноприходской школе и Чанском земском училище, с 

1914 г. о.Пётр — законоучитель в Хорошёвском земском училище. В 1915 г. в праздник Воздвижения Честного Креста Господня был освящён обновлённый Введенский храм с. Чанки. Литургию в этот день совершал настоятель Бобренёвского монастыря игумен Филарет, в сослужении благочинного 6-го округа о.Н.С.Платонова, настоятеля храма с. Чанок о.Петра Третьякова, местного диакона Е. Друганова и иеродиакона Бобренёвского монастыря Игнатия.

В доме о.Петра церковному старосте чанковского храма Ф.А. Самойлину прихожане в знак расположения и признательности поднесли образ Спасителя.

В 1916 г. о.Пётр Третьяков награждён благословением Святейшего Синода с грамотой. У о.Петра и его жены Александры Павловны было семеро детей: Евгения, Константин, Александр, Галина, Евгений, Павел, Ольга. Первый ребенок Женечка умерла в детстве от скарлатины, также в детские годы умерла последняя дочька Оля. Священник Петр Третьяков был осужден и сослан на Беломорканал, через три года вернулся домой. Дом Третьяковых стоял у Храма в Чанках (между Церковью и кладбищем). 

Дом сгорел в 1964 году, после того как его продали. Евгений Петрович (сын о.Петра) в послевоенные годы не рассказывал своим внукам о своем отце, так как сам считался сыном врага народа. Павел Петрович (сын о.Петра) жив и сейчас (2013 г.). Третьяков Петр Степанович и его жена Александра Павловна похоронены на Чанковском кладбище. Один из братьев о.Петра Иван служил в Бобреневом монастыре, второй брат — Сергий также стал Священником и служил в с.Мышецкое и с.Поярково Солнечногорского района. Остановимся чуть подробнее на жизни и служении о.Сергия Третьякова: «Отец Сергий родился в 1879 году и происходил из священнической семьи. В прежние времена, как правило, сыновья священников шли в духовную семинарию. Так и он, закончил московскую Вифановскую семинарию, но священником стал не сразу, десять лет был учителем, преподавал Закон Божий. И лишь в 1909 году принял сан священника, женился, а вскоре отца Сергия определили настоятелем храма Покрова Пресвятой Богородицы в селе Мышецкое, которое находится недалеко от здешних мест. Старожилы рассказывали нам, что Покровский храм был необычайно красив. Кирпичный, пятикупольный. Центральный позолоченный купол в погожий день сиял, как солнце. В храме имелась богатая утварь из золота и серебра, иконы были в ценных окладах. Xрам очень любили и посещали с радостью. В нашем храме, в Поярково, батюшка служил лишь несколько раз в году, но поярковские тоже хорошо знали и любили отца Сергия: он был поистине отцом для 

селян, и паства благоговейно относилась к своему пастырю. Смиренный батюшка никогда не отказывал людям в их просьбах: крестил, венчал, отпевал. Так и называли его в разговорах между собой — «безотказный наш». Для всего села каждый приезд отца Сергия был праздником. В назначенный день, с утра пораньше, все собирались у храма. Отец Сергий добирался в Поярково по разбитой деревенской дороге. Летом на телеге, зимой на санях. Приезжал обычно с матушкой Ольгой, своей женой. Она руководила в храме хором. Иногда вместе с ними были их дети. Служба у батюшки была долгая, но все терпеливо ждали, затем исповедовались и «всем миром» причащались. Революция полностью изменила размеренную, спокойную жизнь этих сел. После первого ареста и закрытия храма в Мышецком в 1934 году отец Сергий стал служить в другом храме в селе Троицкое. Но местные жители вспоминают, что батюшка часто приходил в Поярково ночью, преодолевая пешком около 10 километров. Под утро, так же пешком, покидал село. Отец Сергий говорил так: «Сейчас, когда храмы почти все закрыты, священники должны идти в дома людей и окормлять их там». Он это и делал. Не боясь никаких последствий, причащал и в Мышецком, и в Поярково, крестил на дому, отпевал и даже провожал покойных на кладбище, что категорически запрещалось властями. Он верил своей пастве, и паства, когда наступило время испытания, не выдала его. Теперь уже точно известно, что ни один житель сел, где были батюшкины прихожане, не стал свидетелем по его «делу», никто не написал доноса. Преданный пастырь тоже остался верен им до конца и, чтобы никто не пострадал, пожертвовал собой. Когда шли 

повальные аресты и расстрелы, в этих селах все остались живы и целы. Он даже формально развелся с женой, для того, чтобы семья его не подверглась репрессиям. Когда же началось повсеместное изъятие церковных ценностей, наш храм и храм в Мышецком не пострадали, по милости Божией и по молитвам батюшки. Есть несколько свидетельств, подтверждающих духовное мужество простого сельского священника. В 1920-30 годы началось строительство канала «Москва-Волга». На нем работали тысячи заключенных. Трасса канала проходила недалеко от Мышецкого, и жители знали не понаслышке, в каких условиях находились заключенные, умиравшие от голода, холода и непосильных работ. Отец Сергий благословлял своих прихожан (конечно, тайком) помогать несчастным людям. Для этого духовные дети батюшки ходили в окрестные леса, якобы для прогулки или за грибами и ягодами, и оставляли на деревьях «котомочки» (как сами они их называли) с продуктами и одеждой. Отец Сергий знал, что не за горами новый арест, и старался успеть напоследок, послужить Богу и людям. Страх и ужас поселились среди людей. Начался голод, особенно после принудительной коллективизации. Открыто исповедовать Веру решались уже немногие. Но, как вспоминают свидетели, появлялся отец Сергий, и будто солнце выходило из-за туч. Придет, утешит, выслушает, даст совет. «Его невозможно было не любить», — рассказывали прихожане. И вот такого светлого, любящего пастыря все-таки арестовывают, осуждают и расстреливают за то, что он отслужил молебен в доме. 

Отца Сергия однажды пригласили в незнакомое село и он, следуя своему жизненному принципу, что нужно идти к людям, пришел в названный дом. Там собралось около двух десятков человек. Отец Сергий отслужил молебен, после этого была трапеза, а на следующий день кто-то донес в соответствующие органы. Его арестовали вместе с псаломщиком и старостой. Немало усилий, в свое время, пришлось приложить прихожанину нашего храма Вячеславу, чтобы получить документы следственного дела отца Сергия. Из них выяснилось, что следователи всеми способами, в том числе с помощью пыток и угроз в адрес родных и близких, пытались добиться того, чтобы мученик за Веру оговорил себя и признал Церковь контрреволюционной организацией, враждебной государству. Он же держась твердо, на все вопросы отвечал: «Нет… Не был… Не знаю…». Эти протоколы — удивительный документ для всех нас, о том, как надо вести себя перед лицом суровых испытаний. Отца Сергия, согласно протоколу заседания «Тройки», приговорили к расстрелу. Приговор привели в исполнение 13 октября 1937 года в канун праздника Покрова Пресвятой Богородицы, чье святое имя носил храм, где отец Сергий почти 30 лет верой и правдой служил настоятелем. В 1962 году по заявлению одной из дочерей батюшки, Клавдии Малашенковой, была начата проверка архивно-следственного дела их отца. По ее результатам было установлено, что «…привлечение к уголовной ответственности священника Третьякова Сергея Степановича было необоснованным и служит основанием для внесения протеста на постановление «Тройки при УНКВД СССР». Как знак восстановления Божией справедливости, официальная реабилитация отца Сергия произошла в тот же день, 13 октября, но уже через 

25 лет после расстрела».

Вернемся к описанию жизни о.Петра Третьякова, служившего в Храме с.Чанки.

Отцу Петру сослужили диакон Евгений Алексеевич Друганов (28 лет), псаломщик Владимир Васильевич Рождественский (25 лет).

Здание церкви с.Чанки и колокольня взорваны в 1960-х гг., осталось только помещение трапезной. Но и уцелевшей части храма грозило уничтожение.

2 декабря 1969 г. исполкомом Мособлсовета было принято решение: «Обязать исполкомы райгорсоветов не позднее 1 июля 1970 г. снести указанные сооружения с последующим благоустройством их территорий». Далее в списке из 15 церковных зданий под № 3 стояла «церковь в с.Чанки Коломенского района. Но Божья воля была сохранить храм, и решение исполкома не выполнили. Храм был возвращён верующим, сохранившаяся часть его приспособлена для совершения богослужений.

Первоисточники: книга протоиерея Олега Пэнэжко «Храмы и монастыри города Коломны», «Жизнь православная», №10, 2012 г.